|
Николай Кононов
Емкость стеклянную, то есть баллон или банку, обмой кипятком.
Начини огурцами, брусничным листом или прочим укропом.
Чистые, крепкие, лучше в пупырку, накладывай плотно
В них огурцы, как данайцев в коня, не шучу!
Все залей маринадом, рассолом, слезами.
Так происходит, о родинка, летом на кухоньке жарконичтожной.
Бледно-зеленою россыпью в выварках спят, погляди, наповал огурцы.
Мамочка рыщет Брунгильдой то к банке, то к миске, вспотевшая, учит:
«Быть молодым крепышом, вот с такими бочками, сынок, огурцу,
Чтоб не расперло его, чтоб трещал на излом: трррыть и хрясть — погляди».
О, прости, дорогая…
Любите вы, земляки, закусить этим делом напитки.
Можно было два века назад достать первача у «Амбала» флакон —
Это от Крытого рынка, мой друг и читатель, по Саккованцетти
Сразу во двор. Днем за восемь, а ночью не помню почем. Там ночник
На окне обязательно должен мигать.
Не забудь же!
Вижу поныне я вас, как живых, офицеры запаса, у Глебоврбага,
Военкомата вблизи, многомудо топчась, потея, толпой за вином
Вы пришли, не вступив в голубой ручеек нечистот!
«Галифе» прозовут это место!
Воспоем «Огонек», «Мустафу», как и «Дусю», всем хором, ахейцы!
В завершение очерк ландшафта уместен: как дитяти на блюдечко чая,
Дует ветер с Заволжья, пыля на холмы, чуть креня тополя,
Также в небе подушки высокие взбиты, нет птиц, конопля
Обнялась с лебедой. Пригодятся. Энурез и подагра. Из тучи
Ничего. К ветру чуть боком вставай и в арфу
Превратишься Эолову скоро — все заумь, стишки, — тсс, фрр, жууу…
Стрепет, треск и зуденье, и ангелом пьяный под иву спустился.
Огурцы на газете, бутылка и яйца, крупной соли бархан.
Ну, налей.
Я иду…
|
|
|
